Дана Борисова – известная российская телеведущая. В 2017 году всей стране стало известно о ее тяжелой алкогольной и наркотической зависимости. Сейчас Дана переборола свою болезнь и много времени уделяет честному освещению этой проблемы, помощи другим зависимым. Телеведущая дала главному наркологу нашей клиники Василию Шурову развернутое интервью, рассказала о предпосылках своей зависимости и борьбе с ней. Мы благодарим Дану за честность и открытость.

Дана Борисова, 45 лет

Вещества – алкоголь, психостимуляторы (амфетамин)

С родителями отношения всегда были хорошими, они всегда меня поддерживали. Мама давала нам с сестрой любовь, внимание и заботу. А вот с папой взаимоотношения были более холодными.

Правда, с возрастом наши отношения с мамой изменились. После ее переезда ко мне из Норильска в Москву как-то незаметно началась чудовищная гиперопека и тотальный контроль. Она буквально жила моей жизнью, полностью растворялась в ней. Выживала моих мужчин.

У меня очень плохая наследственность в вопросе алкоголя. Два родных брата мамы из-за него погибли – один сгорел в своем доме, другой попал в автоаварию. По папиной линии у родственников тоже были проблемы со спиртным – но, к счастью, без летальных случаев.

Первые случаи приема психотропных веществ начались еще в детстве и усугубились во взрослой жизни из-за работы. Сколько себя помню, я всегда страдала от бессонницы. И мама, работавшая медиком на скорой, доставала мне снотворные, в том числе Феназепам.

Подробнее о Феназепаме мы писали здесь.

Хорошо помню период «первых звоночков» алкоголизма. Тогда очень многое навалилось – я рассталась с первым мужем, отцом моей дочери Полины, и у меня был тяжелый рабочий график.

Я вела утренние программы сначала на НТВ, съемки заканчивались очень поздно. А потом наше «утро» закрыли, на наше с соведущей место взяли девушек из Comedy Woman, и я все лето была в подвешенном состоянии – не знала, что будет с работой и как оплачивать взятый кредит.

А потом НТВ предложили остаться на тех же условиях – соц.пакет, зарплата – но в другом статусе. Из ведущей я превратилась в интервьюера светской хроники.

Это было для меня тяжело – приходить и задавать провокационные вопросы людям, с которыми я хорошо знакома. И на таких «тусовках» везде стоял алкоголь. Так я открыла для себя «волшебный» способ быть смелее и красноречивее. По одному бокалу вина за вечер, потом по два…

Коллеги постепенно стали замечать, что я плохо выгляжу в кадре. Набрала вес, выгляжу нетрезвой – а у нас федеральный канал. Из уважения это терпели достаточно долго – больше года – но потом попросили уйти из НТВ.

После такого «увольнения» меня пригласили на работу в РБК, на хорошую зарплату. Но опять с непростым для меня графиком – нужно было вставать в 3 часа ночи, вести многочасовой эфир со сложнейшими текстами, времени не было даже сходить в туалет.

И я снова запивала стресс алкоголем. Более того – начала «путешествовать» по больницам ради очищающих капельниц.

Пробовала кодироваться – первый раз удачно, не пила полгода. Но потом поняла, что кодировка скорее пугает, чем серьезно «блокирует», я развязалась и умудрялась хорошенько выпивать.

Подробнее об эффективности кодирования от алкоголизма мы писали здесь.

Были и очень неприятные моменты – я приезжала за дочкой в садик пьяная, у меня дважды отбирали права за нетрезвое вождение.

Из-за графика, стресса и алкоголя я серьезно набрала вес. К тому же, на тот момент я работала на канале «Перец» в игровой передаче «Шоу Машина», где участникам нужно было трое суток держаться рукой за машину, не отпуская, чтобы получить ее как приз. Съемки шли круглые сутки, я вела ночные эфиры.

И мой новый продюсер Тима Брик предложил решение и для похудения, и для «бодрости» – психостимулятор амфетамин, на котором он и сам «сидел».

Подробнее об амфетамине мы писали здесь.

Тима стал выполнять роль нашего дилера. Мы с ним то ссорились, то мирились, но я уже не могла без него жить из-за наркотиков.

А потом Тима умер от гипергликемической комы. И у меня начался большой перерыв – я не принимала наркотик год. Не знала, где достать, и резко переключилась на алкоголь.

В тот же период у меня были постоянные провалы в памяти.

На тот момент я уже постоянно была в нетрезвом состоянии. Я разрушила его брак, женила на себе и снова начала регулярно употреблять и пить.

Мы прожили вместе меньше года, интерес к нему быстро пропал после официальной свадьбы.

А после него был некий стилист Рэй Самедов. Он стал моим третьим дилером. И в итоге, когда история о моей зависимости стала греметь и он постарался оправдать себя на ток-шоу, нашлись и другие его «клиенты». Его посадили.

Переломный момент случился весной 2017 года. По рассказу моей мамы на «Пусть говорят», ей позвонила моя дочка Поля, рассказала о «белых порошочках». Мама сразу же приехала, взяла штурмом мою квартиру, обратилась к Андрею Малахову. Ко мне также приезжали друзья и знакомые, разговаривали, помогали не отказываться от лечения.

Поначалу у меня была на маму обида, враждебность, но сейчас я понимаю – она проделала огромную работу.

Возможно, все было бы хуже, будь у меня в реабилитационном центре доступ к телефону и СМИ. Я понимала, что громыхает скандал, но не осознавала размахов. Но все равно было тяжело – сильная апатия, депрессия…

К счастью, я успешно прошла лечение. А после реабилитационного центра мне помог Национальный Антинаркотический Союз и его трезвое сообщество. Я ездила в лагеря, посещала группы зависимых.

Только после своего лечения в реабилитационном центре я узнала о еще одной веской причине неадекватного поведения и тяги к веществам. Мой психиатр в какой-то момент терапии зависимости заподозрил у меня БАР – биполярное аффективное расстройство.

Подробнее о биполярном расстройстве мы писали здесь.

Так я поняла, почему часто вела себя непоследовательно и резко – ругалась и сразу же мирилась с людьми, каталась на «качелях» между депрессией и резким подъемом сил.

Когда врачи поняли, что я пациент с «двойным диагнозом» и начали медикаментозную терапию БАР, мне стало заметно лучше, риск срыва ушел. Я быстро восстановилась, смогла адаптироваться, и сейчас с каждым годом мое самочувствие улучшается.

Я живу трезво уже 4 года. Совсем не верю в «контролируемое употребление». Знаю, что это не работает – на мне уж точно.

Что помогает держаться? Во-первых, привычка. Мне уже комфортно жить в трезвости.

Во-вторых, приятно уважение и отсутствие осуждения. Я перестала волноваться о том, что неправильно себя поведу, скажу что-то глупое, и будет скандал.

И главное – я наконец стала полноценной мамой. Да, за время зависимости я совершила много ошибок в воспитании. Из-за тяжелого графика (до 5-летнего возраста Полины я много работала), алкоголизма и наркомании родительское тепло, любовь и контроль моей дочке обеспечивала бабушка. А я мучилась чувством вины, пыталась «задобрить» ребенка сюсюканьем и подарками. Она это чувствовала и манипулировала.

Теперь же у меня осталось всего несколько лет до совершеннолетия дочки, и я хочу провести с ней это время достойно.

Сейчас у меня уже нет пустого чувства вины, я его успешно проработала и стала родителем, который держит процесс воспитания под контролем. У нас хорошо выстроены границы, есть доверительные отношения без гиперопеки.

Хотя, конечно, последствия моего поведения остались, и мы все еще с ними работаем.

Подробнее о самоповреждении у подростков мы писали здесь.

Главное – мы через многое прошли и продолжаем работать над нашими отношениями. И у дочки перед глазами теперь есть пример того, что неразрешимых проблем не бывает.

Другие статьи по теме:

Кто виноват в моем алкоголизме?

Стадии алкоголизма. Как понять, что я спиваюсь?

И будьте здоровы!

Ваши Василий и Екатерина Шуровы