Евгений Водолазкин выражает свое отношение к тому, что в городе – герое его романа пройдут летние Олимпийские игры 2032 года

Как стало известно, Международный олимпийский комитет назначил столицей Олимпиады-2032 австралийский Брисбен. Известно также, что у одного большого русского писателя отношения с этим городом довольно тесные — так что мы не удержались и спросили, что он думает по поводу этой новости.

Евгений Водолазкин: Вот ведь как происходит в жизни: находишь город мечты, который так далеко, что вроде бы и не на этой земле. Получается, и с удаленностью всё в порядке (идеал не может находиться рядом), и название красивое — гриновское какое-то: в духе Зурбагана, Лисса или Гель-Гью. И никто в нем как будто не был. Тихая гавань, куда причалила мечта. А потом оказывается, что многие там бывали и что вообще в Брисбене собираются проводить Олимпиаду. Такой вот удар со стороны олимпийского движения. Какая уж тут тихая гавань. Можно было бы, конечно, переименовать роман, но для этого следовало бы найти точку, еще более удаленную. Первой приходит мысль об Антарктиде, но там напряженка с городами. Надо думать: до 2032 года еще есть время.

Кстати, о названии. Брисбен — это фамилия первого генерал-губернатора города. В свободное от государственных забот время он немного занимался астрономией и открыл семь тысяч звезд. Не устаешь удивляться тому, как много тогда успевали губернаторы. Ну и звезд, видимо, было больше, чем сейчас.

Фрагмент романа Евгений Водолазкин. «Брисбен»

Она часто повторяла, что хотела бы жить в Австралии — почему-то эта страна казалась ей воплощением беззаботности. В шутку просила, чтобы нашли ей мужа-австралийца, с которым они могли бы путешествовать по всему миру.

М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2019

В одном из таких разговоров Глеб впервые услышал слово Брисбен. Говоря о городе своей мечты, мать назвала Брисбен. Когда ее спросили, почему именно этот город, ответила просто: красиво звучит. Ответ показался смешным — всем, кроме Глеба. Брисбен.

Город легко присоединился к Зурбагану, Гель-Гью и Лиссу, о которых мальчик читал у Александра Грина. Глеб тогда спросил у матери, возьмет ли она его с собой в Брисбен. Конечно, возьмет. Мать поцеловала его в лоб. Как она может его не взять? Придет время, и они будут жить в Брисбене. Годы спустя, когда Глеб уже заканчивал школу, Ирина на сэкономленные деньги хотела купить себе путевку в Австралию. Ее вызвали на парткомовскую комиссию, которая должна была разрешить ей поездку, точнее, как выяснилось, — не разрешить. Она не была членом коммунистической партии, так что вопрос, отчего все решалось партийным комитетом, остается открытым. Ей предложили поименно назвать членов политбюро, поинтересовались, о чем шла речь на последнем съезде компартии, и попросили перечислить основные преимущества социалистического строя перед капиталистическим. Она ответила на первое, на второе и даже на третье. Третье представлялось ей самым сложным, но она справилась и с этим, потому что готовилась тщательнейшим образом. И тогда Ирине был задан последний вопрос — неотразимый, как танковый залп. Ее спросили, видела ли она уже всё в СССР. На этот вопрос невозможно было ответить утвердительно — слишком уж велика была страна, в которой ей довелось родиться. Отрицательный же ответ подразумевал, что матери Глеба следует отложить поездку в Австралию до полного ознакомления с СССР — так, по крайней мере, казалось членам комиссии. В разрешении ей было отказано.